Александр Дугин: Добрый вечер, вы слушаете программу , с вами Александр Дугин. Сегодня мы с вами, уважаемые радиослушатели, будем беседовать о такой совсем не насущной вещи, как метафизика пола. Из нашей жизни - не знаю, заметили вы или нет - стремительно исчезает любовь. Любовь в самом широком смысле. И если мы сейчас оглядимся вокруг, посмотрим на наших близких, на наши отношения, на нашу культуру, на ту среду, в которой мы пребываем, мы увидим такую вещь - что да, наслаждение есть, поиск наслаждения есть. То есть одна сторона любви, которая связана с извлечением приятного, комфортного, или даже резкого, пронзительного чувства, сохраняется. Хотя и с этим, конечно, не все нормально, но сохраняется, скажем так. И конечно, в любви есть определенная рассудочность, расчет. Например, в браке - даже в самые романтические времена брак все же был и остается вопросом рациональным. То есть это обустройство, совместное проживание людей, это, так сказать, юридические какие-то, продолжение рода - множество факторов, которые определяют брак, кроме любви - это тоже сохраняется. Но обратите внимание, что все же мы привыкли жить в мире и в культуре, где рассудочная составляющая любви и поиск наслаждения были чем-то второстепенным. В любви главное не это - и было, и по сути дела остается. И вот это главное - то, что делает любовь любовью, и то, что делает отношения между любящими, кем бы они ни были, именно связанными с этим очень тонким, очень глубоким, фундаментальным понятием - вот эта суть любви, эта ось любви стремительно исчезает. Да, есть наслаждение, да, есть расчет - а любви все меньше и меньше.
И посмотрите фильмы, которые мы смотрим, посмотрите культурные произведения, которые нас окружают, посмотрите на отношения между полами, между людьми в нашем обществе. Мы видим поиск наслаждения и разнообразные формы, которые принимает тематика наслаждения, мы видим многочисленные сюжеты, связанные с расчетом, который можно получить от любви - например, заключив грамотный матримониальный контракт. Мы видим, как любовь становится объектом, мы с удовольствием - ну, не с удовольствием, но, по крайней мере с интересом наблюдаем различные сюжеты, сюжетные линии, где на основании любви строятся такие вот хитроумные тонкие интриги для извлечения какой-то социальной, например, или финансовой выгоды. Но произведений о любви - собственно, о любви как таковой, в ее чистом, предрассудочном и не связанном с наслаждением виде мы практически сегодня не знаем. И ее вокруг нас становится все меньше и меньше, а может быть, и нет.
Самое время задуматься о том, что же такое любовь. Ведь мы начинаем задумываться о том, что такое нечто, какое-то явление, когда оно находится от на определенной дистанции. Когда мы что-то бурно, ярко, резко, глубоко, надрывно переживаем - мы не можем думать об этом. А вот сейчас самое время задуматься о любви, потому что она стремительно от нас уходит. Давайте посмотрим, почему же так происходит, и что такое, собственно говоря, любовь. Очень важное определение. Конечно, о любви написано очень много книг, и философских, и эстетических, очень много романов. Но как любая живая реальность, она уворачивается от нашего определения, остается тайной, остается чем-то недосказанным. И вот по мере ее остывания в нашем обществе, в нашей культуре, мы действительно можем говорить о любви в более технических терминах. Но не столько с точки зрения техники наслаждения, сколько о метафизике пола.
Есть такая прекрасная книжка итальянского философа и традиционалиста барона Юлиуса Эволы, которая так и называлась , . Она переведена на русский язык, сегодня ее практически невозможно найти, редчайшая книга. Ее перевел Владимир Игоревич Карпец, прекрасный русский традиционалист, писатель. И вот там, в этой книге, , Юлиус Эвола, такой героический тип двадцатого века - с одной стороны, мыслитель очень глубокий, традиционалист, с другой стороны - авантюрист и своего рода даже плейбой, философский плейбой и нефилософский плейбой - он описывает, что же такое метафизика пола.
И в этой книге, где очень много различных аспектов - он прослеживает мифологию, входит в древние культы, и различные религиозные аспекты рассматривает, а также и бытовые феномены, связанные с любовью. Там, в этой , становится совершенно очевидным, что можно, на мой взгляд, безусловно принять из книги Эволы - это идея, что любовь всегда связана с преодолением. Это, пожалуй, очевидно, что каждый, когда задумывается о любви, видит в этом сразу очевидную вещь - что любовь не может быть делом одного человека, любовь - это всегда дело двух людей, то есть больше чем один. И смыслом, и сутью любви является отношение от себя к другому. Собственно говоря, смысл любви заключается в том, чтобы понять, или чтобы выйти за свои собственные пределы.
Любовь - это есть выход за собственные пределы, всегда. Вот только и это можно по-настоящему назвать любовью - кода мы выходим за наши пределы. Любовь - это всегда больше, чем любящий. Любовь - это всегда больше, чем объект любви сам по себе, в своем чистом виде. Любовь - это то, что выводит нас за наши пределы. И вот начинается с этого фундаментального, такого понятного для нас, и одновременно такого загадочного для нас же действия, как выход за свои собственные пределы.
Собственно говоря, зачем же надо выходить за собственные пределы? Неужели нам неуютно в них, неужели нам недостаточно самих себя? Какова причина любви, каковы философские корни любви, каковы истоки любви? И здесь нам на помощь приходит древний миф, который изложен так полноценно и философски осмыслен у древнегреческого философа Платона, который пытается понять ту силу, которая влечет друг к другу мужчину и женщину, ту силу, которая влечет друг к другу элементы стихии мира - поскольку для древних греков любовь была не только человеческим явлением, это было вселенским явлением. Любовь, космический эрос пронизывал древнегреческую вселенную, и когда они видели, что что-то одно тяготеет - например, под ветром склоняется колос пшеницы к земле, они говорили о любви колоса к земле. И вот эта вселенная, это понятие получило название панэротизм. Вселенная древних греков была пронизана любовью как притяжением вещей друг к другу, и отталкиванием - это обратная сторона любви, ненависть как обратная сторона любви. И вот, задумываюсь о происхождении этого космического эроса, и в частности о том, что влечет мужчину и женщину друг к другу, Платон изложил древний миф, который восходит к еще более древним цивилизациям - миф об Андрогине. В мифе об Андрогине, который, наверное, многие из вас знают, речь идет о том, что прежде чем человек появился в виде мужчины и женщины, в виде таких определенных половых существ, некогда существовала древняя священная солнечная раса андрогинов, которая не разделялась еще на мужское и женское, и андрогины несли в себе в себе и мужские, и женские качества. Они были полными, цельными, и как их описывает Платон, круглыми. И когда-то, в результате какой-то катастрофы, которая дает начало историческим полам, это андрогинное существо, этот цельный круглый шар разделился. Есть разные описания, почему это произошло. Вспомним, что даже в библейском рассказе, в нашей христианской вере, нашей христианской религии речь идет о том, что Бог создал Еву из ребра Адама. Это очень важно, потому что когда-то Ева была просто ребром Адама, то есть частью его полноценного существа. И, конечно же, Адам, имея Еву в качестве своего ребра, был совсем другим - это было, можно сказать, андрогинное существо, изначально созданное в райском состоянии. И потом, кстати, как только он разделился, или через какое-то время, об этом трудно говорить - началась история грехопадения. То есть уже вот в этом разделении, в вынимании из ребра Адама Евы, собственно говоря, и начинается история грехопадения, поскольку, как мы знаем, Ева потом соблазнилась змеем, а потом уже соблазнила и Адама, и в результате их выгнали из рая, и в конечном итоге появились на свет мы.
И ни к чему хорошему это первичное разделение в конечном итоге не привело, поскольку с точки зрения религиозной человеческая история - это и есть процесс постоянного удаления от рая. И если бы нас, христиан, и весь мир не спас Сын Божий, пришедший в мир, так бы мы и удалялись на бесконечное расстояние от этого земного рая, где до сих пор стоит пурпурный архангел, своим мечом воспрещающий возврат туда. Таким образом, метафизика пола, метафизика любви лежит где-то в самых-самых глубинах человеческой истории, в самых глубинах человеческой мысли, человеческого бытия. Мы рождаемся благодаря любви, мы производим детей благодаря любви. Фактически человечество существует на энергии любви, и если она остынет, то человечество исчезнет. Мы возникли из любви, и мы погибнем, видимо, если любовь покинет нас. Поэтому очень важно задуматься о той глубине, о которой в древности думали и греки, в частности, Платон. На самом деле в этом мифе об Андрогине, об этом изначальном состоянии, которое предшествовало разделению полов, содержится очень важная мысль, которая поможет нам понять сущность любви, сущность того, что мы сегодня, увы, все больше и больше утрачиваем. Эта мысль заключена в том, что человек есть не целое, но часть, и только часть.
И то целое, каким он когда-то был, или каким он хочет стать, или каким он должен быть, вот это андрогинное существо - оно находится вне нас, оно безвозвратно утеряно.
И следом этой утраты, знаком этой ностальгии, энергией, плотью этого тайного воспоминания о том, кем мы, люди, были когда-то, и кем мы, люди, должны были бы быть сейчас, и является таинство вселенской любви, которая пронизывает все уровни бытия, которая заставляет, как говорил Данте, вращаться звезды, и луну, и планеты. Так и движет нашу историю, и не только является просто центром производства таких же, как мы, существ, именно любовь, но одновременно если бы не было любви, как считали верные любви, средневековый орден, к которому принадлежал и Данте, то и звезды потухли бы, и луна бы упала на нашу грешную землю, поскольку вращается она, как и солнце, как и звезды, и планеты, только потому, что в центре всего стоит живительная сила любви. Но эта сила, как мы видим, имеет очень глубокие корни. Она свидетельствует о том, что все, что движимо любовью, не является достаточным, не является законченным, не является абсолютным. Все, что существует, является лишь частью, и в свей любви к другому, нежели сама эта часть, как раз и открывается стремление вернуть, восстановить, заново утвердить утраченное, не существующее в нашем мире, но столь желаемое, столь страстно вожделенное целое.
Поэтому любовь - это знак целого в разрозненном, это память о том, какими мы должны были бы быть, каким должен был бы быть мир, если бы он соответствовал своему глубинному тайному измерению, если бы он был самим собой, а не своей собственной противоположностью.
Любовь, чувство любви, чувство глубинного желания и стремления, которое есть в каждом существе, в каждой вещи мира - это память об утраченном единстве, утраченной цельности, память о том состоянии, которое является нормальным, естественным и абсолютным, но которое для нас сейчас в силу какой-то катастрофы, которая стоит в истоке нашей истории, в истоке нашей цивилизации, и не только цивилизации - возможно, и в истоке нашего мира - вот память об этой катастрофе и проявляется через эрос, через любовь, через страсть, через желание. И естественно, если говорить в религиозных терминах, не случайно в христианстве любовь играет главную роль. Нет христианской религии без любви. Бог есть любовь - учит нас христианская вера, учит нас православие. И это значит, что мы понимаем, частью чего является любящий мир. Любящий мир является частью того божества, которое превыше мира, которое является творцом мира. И потому в этой любви лежит ностальгия по той цельности, которую в этом тварном мире мы никогда полностью достичь не можем, и которую можем обрести, только обратившись к Богу, который и есть высший объект любви. Именно благодаря его наличию мы чувствуем себя частью, и мир чувствует себя частью, все вещи мира чувствуют себя частью.
Тем, кто заинтересован в таком философском, может быть, углублении в эту тему, я могу порекомендовать обратиться на наш сайт, на сайт философской ассоциации , www.arcto.ru, или позвонить по телефону 783-68-66, для того чтобы приобрести, или познакомиться с текстами о метафизике пола, которые содержатся в моих книгах. В частности, в книге есть целый раздел, посвященный русской любви, третьей фигуре любви - таким вот метафизическим философским толкованиям этой проблемы. Итак, мы говорим сегодня о том, что сущность любви - это стремление к преодолению, это осознание того, что тот, кто любит, признает тем самым свою недостаточность, и хочет этим действием, этим жестом по самопреодолению вернуть свою цельность, восстановить эту цельность. И конечно, в этом смысле православное утверждение относительно того, что Бог есть любовь - это глубочайшая истина. Это абсолютная истина, потому что она оживляет мир, он оживляет наше сердце. И мы знаем, что Бог - это и объект любви, и источник любви, и само чувство высшей, полной, светлой любви - оно на самом деле божественно в самом прямом смысле, поскольку через это мир как часть, мир как фрагмент, мир как недостаточность, мир как деталь восходит к своей полноте, восходит к своему творцу, восходит к тому, что является по-настоящему вечным, по-настоящему бесконечным, по-настоящему самодостаточным, по-настоящему подлинным, в то время, когда наше фрагментарное существование есть не что иное, как отчуждение, как отдаление. И вот этот же образ изгнания Адама из рая, эта же идея разделения полов на две части, собственно говоря, и лежит в основе все усугубляющейся утраты - утраты нами, человечеством нашим, обществом, нашей цивилизацией того единства, того пребывания в этом состоянии гармонии и самопреодолевающей любви к высшему началу, которой Бог также отвечает своей любовью по отношению к людям. Вот это высший аспект любви, и мы видим, что здесь как раз можно говорить о такой любви - любви людей к Богу, любви людей к Богу через любовь друг к другу. А ведь сказано в христианстве, самая главная, новая заповедь, которую принес Иисус Христос - первая заповедь - возлюбите Бога всем сердцем своим, всем помышлением своим, всею душою своей. И вторая заповедь, подобная ей - возлюби ближнего своего как самого себя. Эти вещи теснейшим образом связаны - любовь к Богу и любовь к людям. Авва Дорофей таким образом описывал таинство любви, почему эти вещи не противоположны - когда человек испытывает любовь к Богу - представьте себе, говорит, круг и лучи, исходящие из центра. Когда человек идет к Богу, который находится в центре этого круга, он идет только по собственному лучу. Но те люди, которые тоже идут к этому центру по своим траекториям, становятся все ближе и ближе, эти лучи сближаются. И когда они подходят к центру, каждый человек становится по-настоящему братом друг другу, потому что в Боге они объединяются в таинстве этой общей братской любви. Можно зайти с другой стороны - если мы любим друг друга, любим ближних своих, любим людей, то тем самым мы празднует, торжествуем и учреждаем это измерение божественной любви, которая нисходит на нас.
Поэтому на этом, собственно говоря, основаны и таинства церкви. Церковь не может состоять из одного человека, это ведь сказано Христом - . Соответственно, через братскую любовь друг к другу люди создают возможность Богу проявиться, проявить свое милосердие и сою любовь. Это тоже связано с таинством любви и с тем, что одного недостаточно - недостаточно для того, чтобы любить, но даже чтобы организовать церковь, тоже одного недостаточно, должно быть двое или трое, которые собираются во имя мое, как говорит Господь. Но перейдем теперь от этой проблематики к более простым, земным вещам. Я прорвусь на одну секунду, потому что, наверное, вся страна сейчас взвыла, поскольку Билялетдинов на 62 минуте сравнял счет, 1:1, Россия-Израиль, но когда мы стали проигрывать Израилю - кстати, согласно христианской православной традиции, мы сами новый Израиль. Россия и есть новый Израиль, и русский народ-богоносец - мы стали таковым, приняв на себя светлую печать христовой веры. И конечно, этот матч Россия-Израиль - это символическое в значительной степени, хотя речь идет только о спортивном поединке. Но когда мы проигрывали 0:1, только что, до последней минуты, это рвало сердце каждому русскому патриоту. Хотя бы сравняли счет, и показательно, что за новый Израиль выступил Билялетдинов, замечательный русский татарский футболист - вот это прямое подтверждение евразийской теории. Но это немножко из другой программы. Мы возвращаемся к тематике метафизики любви. Итак, когда мы говорим о том, что Бог есть любовь - конечно же, эта любовь в ее высшей, божественной ипостаси покинула наш мир. Это уже можем говорить не приблизительно, а совершенно понятно, поскольку смотрите, что сделала эпоха современности, эпоха просвещения с религией, с верой, и вот с этой высшей формой любви - она просто ее уничтожила, осмеяла, поставила на задворки, превратив церковь в некий институт ритуальных услуг. Конечно, это называется еще и светскостью, которую провозглашают различные, на мой взгляд, малоосмысленные люди, радуясь, например, что у нас церковь отделена от государства. Надо плакать и визжать от возмущения, что у нас церковь отделена от государства, потому что таким образом религия и та истина добра, веры и спасения, которая лежит в основе религии, у нас просто поставлена где-то на периферию, наряду с частными хобби, например, и с какими-то ни к чему не обязывающими интересами. Религия, полноценная религия - любовь не терпит половинчатости. Настоящая любовь, любовь к Богу не может быть поставлена где-то в стороне. Если мы любим Бога - значит, мы должны всю жизнь строить на этой любви, исходя из ее принципов. Так что получается - что если мы любим Бога, то мы не должны любить государство? Мы должны любить и государство - подлинное государство, то, в центре которого стоит любовь к Богу через церковь. Это очень принципиальный вопрос, и поэтому, на самом деле, пора заканчивать с этим прославлением и радостью светскостью. Государство, от которого церковь отделена, отстранена и вынесена за скобки - это государство не имеет любви, это жестокое левиафаническое чудовище на самом деле, которое не облагорожено, не насыщено внутренней силой. Это государство насилия, это государство холода, это государство заведомо представляет собой такой зоопарк коррупции. Не нужно такого государства, в котором нет любви, нужно государство, которое должно быть основано на любви - а значит, оно должно быть подчинено высшим божественным принципам. Но мы знаем, мы давно уже живем в мире, который изгнал из себя церковь, который выгнал на периферию религию, и соответственно, эта божественная любовь давно подвергнута осмеянию, ее нет. И осталась в этом отчасти богопокинутом, богооставленном мире - все равно осталась любовь. Теперь это была любовь плотская, это была любовь к миру, это была любовь к людям. Мы потеряли это верхнее измерение в эпоху модерна, в эпоху нового времени, где-то в эпоху Французской революции, начиная с семнадцатого-восемнадцатого века. В эпоху научной картины мира любовь была изгнана - как и церковь была изгнана из государства, так и любовь была изгнана из понимания - скажем так, из естествознания. Ведь раньше средневековая наука знала любовь планет, любовь минералов, любовь цветов, и многое объяснялось этой божественной любовью, пронизывающей миры. Научная картина мира Ньютона, Френсиса Бэкона, Декарта особенно - мрачные фигуры. Декарт - удивительная была такая сухая, неприятная, совершенно не любящая личность. И потом уже это стало нормой.
Люди, которые создали естественную науку - они были ущербными людьми, они изымали этот божественный эротический элемент из вселенной, и им оставались одни какие-то математические, Mathesis Universalis, как они говорили, математическая химера, с которой они там и носились. Омерзительно - они выгоняли из жизни самое интересное, из природы самое уникальное, самое тонкое, самое жизненное, самое пассионарное, страстное - и создавали механизмы. И не случайно сам Декарт считал, что животные - это механизмы, а Ламетри даже написал свою книгу в этом же духе, что человек - это и есть машина, , как он назвал. Это было фундаментальным изгнанием любви из мира, божественной любви, и шло вместе с секуляризацией, с эпохой модерна. Но поскольку это измерение вертикальной, подлинной любви, любви, которая стремилась восстановить единство отпавшего от Бога мира, отпавшего человечества со своим творцом - на место любви в глубинном, религиозном смысле пришла любовь плотская, любовь земная. Любовь мужчины и женщины, любовь к человечеству - различные формы секулярной любви, потому что любовь к человечеству оживляла многих людей, например, на социальные позитивные подвиги. Но это уже было совершенно другое. И тем не менее, любовь, которая раньше канонизировалась в этом высочайшем стремлении осуществить брак земного с небесным, эта энергия, безумная, огромная энергия стала разливаться по горизонтали. И тогда, мы знаем, на смену любви к Богу пришла любовь людей друг к другу, напрямую. Первая часть формулы, , потерялась - осталась любовь к ближнему, которая толковалась где-то альтруистически, где-то совершенно плотски. Но тем не менее это был взлет романтизма. Женское начало и мужское начало экзальтировались в своем стремлении, действительно как будто потерянная часть, навсегда фатально лишенная возможности возвратиться к своему целому - оно билось в этих страстных силках плоти, просвещая и как бы выворачивая эту плоть, экзальтируя эту плоть к высшему напряжению. И мы знаем, что на смену религиозности пришла романтическая культура, которая воспевала уже самую конкретную любовь. Да, это была та же самая любовь, только утратившая свое вертикальное, религиозное, божественное измерение, любовь, обрушенная, опрокинутая на земное, на горизонтальный план. Но тем не менее этот план был, конечно, далеко не мертвой плоскостью - это было море страстей, море любви, море чувств. И здесь тоже было преодоление. Любовь сохранилась в других формах - в безрелигиозных формах, уже в значительной степени в богоборческих формах, поскольку современность основана на глубинном богоборчестве. Об этом мы часто забываем. Тем не менее, любовь сохранялась, и оживляла и культуру, и цивилизацию. И тогда как раз и складываются те каноны искусства, каноны музыки, каноны художественных произведений, в центре которых стоит любовь - любовь мужчины и женщины. И здесь мы, опять же, видим, что то же самое сохраняется от истоков изначальной любви, любви метафизической и религиозной, сохраняется это колоссальное напряжение, это безумие, этот экстатический подъем, выход куда-то за пределы. В любви, даже в плотской любви мужчины и женщины, в эпоху романтизма, в эпоху раннего модерна человек так же преодолевал себя, человек преодолевал свой пол. Мужчина выходил за свои границы, и женщина в обожании мужчины, в сложнейших, тончайших переливах этого страстного чувства тоже выходила за свои пределы. Это было опрокидывание вертикального желания, вертикальной ностальгии по утраченной цельности в горизонтальную сферу. Но тем не менее эта сфера приобретала совершенно иное значение. И действительно, мы, наверное, не задумываемся, но западноевропейская культура, особенно современная западноевропейская культура - современная, я имею в виду, эпохи модерна, до последнего времени, и сейчас в значительной степени по инерции так же - она немыслима без любви. Если вы скажем, вычеркнете тему любви и страсти из западной, особенно западноевропейской культуры, да и культуры других народов, но в первую очередь западной и русской культуры последних веков - то вы не найдете там ничего. От этой культуры не останется ничего, ни одного произведения, ни одной картины, ни одного музыкального фрагмента, ни одной песни, ни одного фильма - ничего. Без любви нет ничего. И вот такой прекрасный французский философ и писатель Дени де Ружмон написал блестящую книгу , , где он сказал - правда, много что сказал, но в частности, он замечательную вещь сказал, что любовь - это тайная доктрина западной культуры. Она восходит к таким закрытым братствам, как Fidele d`Amor, к которому принадлежал Данте и Боккаччо, к миннезингерам. Миннезингер на самом деле означает , а - это отнюдь не . - это старонемецкое слово, обозначающее именно любовь - очень специфическую любовь, любовь экзальтированную, любовь запредельную, любовь трансцендентную. Миннезингер - этот певец , вот этой сакральной любви - воспевал трансцедентальный объект. Поэтому часто, как над ними смеялись, многие рыцари, например, были верны той даме, которая не существует, или которая являлась литературным произведением, или о которой они услышали просто из рассказов, подчас ложных. И они выстраивали стратегию своей священной любви относительно объекта, к которому они не имели никаких шансов достучаться, поскольку такого объекта подчас и не было. И вот, изучая эту структуру, метафизику любви, Дени де Ружмон на базе фундаментального мифа о Тристане и Изольде показывает очень важную вещь - что любовь - это судьба Запада, и еще он говорит отличную фразу - . Да, к сожалению, любовь, обращенная только к горизонтальной цели, всегда обречена на катастрофу. И поэтому еще одно свойство культуры любви, культуры страсти - это всегда трагическая любовь. Счастливая любовь действительно никому не интересна, она нигде не описана, и мы не будем об этом читать, смотреть и думать. Но в этой обреченности, в этой фатальности того, что любовь обречена на трагедию, на трагизм, в этой фразе , которая запечатлена в трагическом мифе о Тристане и Изольде, который как раз даже в тот момент, когда Тристан похищает Изольду у короля Марка, и они живут некоторое время вместе - они, по сути дела, почти искусственно придумывают предлог для того, чтобы расстаться и встретиться только после смерти, не встретиться второй раз при жизни. И лишь похороненные, так и не увидев второй раз друг друга, не встретившись, над их могилами вырастают два дерева, которые переплетаются своими ветвями. Там, за пределом, за гранью могилы любовь может реализоваться, но в земном мире она обречена на провал. Это трагизм, который впитан нами, который заложен в основе нашего эстетического чувства, заложен в основе нашей любви. Мы идем на любовь как на катастрофу, мы бросаемся в это чувство, понимая, что ничего хорошего никогда из этого не выйдет, и в конечном итоге большая любовь чревата только большим страданием. И человечество, утратив это вертикальное измерение, пошло на это - в первую очередь пошел Запад, поэтому и говорит Денни де Ружмон . Подумайте, какая замечательная формула - Любовь и Запад, . И в той степени, в которой она тоже нас затрагивает, эта западноевропейская культура - она в огромной степени нас затрагивает, хорошо это или плохо - это, опять же, для других программ, наверное, мы к этому вернемся. Но мы тоже задеты этой культурой любви. Так вот, я хочу сказать, что самое страшное, что происходит сейчас - что любовь исчерпывается и в горизонтальном плане. Смотрите, как стремительно исчезает это чувство безумной страсти, этот трагизм, сопряженный с любовью, это чувство фатального отчаяния, и тем не менее стремление человеческого существа, которое всегда наделено полом, преодолеть этот пол, выйти за свои собственные пределы, бросить все к ногам прекрасной возлюбленной, или отдать всю себя тому, кого любишь. Вот этого практически нет в нашей жизни, этого нет на том самом Западе, где в первую очередь, собственно говоря, в какой-то степени и возник культ светской, горизонтальной любви, поскольку именно Запад пошел по пути богоборчества и светскости первым, и уже дальше повлек за собой весь остальной мир. Так вот, сейчас исчезает, остывает, уходит из нашей жизни и эта горизонтальная любовь. И возникает следующий момент - естественный ли это процесс или искусственный, нет ли заговора тех, кто против любви, нет ли людей, или злоумышленников, злодеев, которые сознательно хотят вытравить эту любовь из нашей жизни, покончить с ней. Конечно, есть. А вы посмотрите, какая бытовая философия сейчас преобладает и в западном обществе, и отчасти в той степени, в которой мы находимся под влиянием Запада, в нашем обществе - это идеология индивидуализма. И здесь мы возвращаемся к самому началу - что такое призыв быть самим собой, наслаждаться, не отчаиваться, быть самодостаточным, любить самого себя, ценить самого себя, ублажать, радовать самого себя? Это, по сути дела, завуалированное приглашение к отказу от любви. Когда человек перестает воспринимать себя как часть, когда человек перестает воспринимать себя как недостаток, когда человек перестает в половом смысле воспринимать себя как то, что требует еще чего-то другого - в этот момент человек прекращает любить. Он теряет эту способность, он забывает уже не только о вертикальном божестве, вертикальном измерении любви, но и горизонтальной любви. Он становится частью, которая перестает осознавать себя как часть, он становится частью, которая возомнила себя целым. Он перестает любить людей, он перестает любить другой пол. По сути дела, он еще может искать наслаждений, или использовать любовь для своих рациональных стратегий. Но по большому счету, самое главное, что делает любовь любовью, для него уже фундаментально закрыто. Сейчас оказывается, что проповедники либеральных ценностей, либерализма, индивидуализма, нарциссизма, гедонизма, наслаждения самими собой - и тут же приходят идеи смена пола, уравнивания в правах представителей первертов, извращенцев.
Интересно, даже замечают, что многие гомосексуальные пары не знают любви - они знают страсть, они знают своего рода болезненное первертное наслаждение, но любовь как раз здесь отсутствует, поскольку любовь включает в себя заботу о человеке, как, например, мужчина и женщина в пожилом возрасте - они на самом деле продолжают друг друга любить по-настоящему, когда уже, может быть, наслаждения друг другу не доставляют - но любовь шире, она выше, чем наслаждение, и выше, чем рассудок. Она действительно охватывает и захватывает в себя все. Но наше общество и его культура, либеральная идеология и идея, которая пронизывает сегодня наше общество, как раз связаны с тем, чтобы извлекать чистое наслаждение, чтобы использовать все в рациональных, прагматических, утилитарных стратегиях, и для того, чтобы, по сути дела, часть почувствовала себя целым. Вот это самая главная стратегия тех, кто ведет, видимо, тайную страшную войну сквозь века против любви. Обратите внимание, новый этап этой стратегии противников любви, заговора против влюбленных, заговора против любви, заговора против любящих. Вначале те же самые силы оторвали любовь человека от Бога и сотворенного Богом мира. Они опрокинули эту любовь на горизонтальный план, сказав, что вот здесь-то поле настоящей любви, что Бог - это холодная абстракция схоластов, Бог - это конвенция, Бог - это философская гипотеза, Бог - это некая рациональная конструкция - но это не Бог живой. Вот с этого все начиналось. Бога многие теоретики просвещения допускали, но именно как рациональную модель, как некое обобщение, как некую гипотезу. Но Бога живого они, конечно, отрицали, Бога как любовь они не знали. И не может человек, знающий Бога любви, чтущий и верующий в Бога живого, не может писать такие отвратительные формулы, как пишут математики и творцы научной картины мира. Эта любовь проникла бы в их мир и взорвала бы эти холодные механические формы, вырвала бы самый центр вещей, зажгла бы пожар настоящего переживания вселенной, пронизанной божественными лучами. И была бы другая математика, и другая физика, и другая химия, и другая астрономия, которые и были в средневековье. Но те же самые силы, те же самые заговорщики, которые оторвали человечество от объекта трансцендентной божественной любви, которые привлекли это чувство, заставили, или способствовали тому, чтобы опрокинуть его на горизонтальные связи, на земных женщин, на земное человечество - они же, оп сути дела, и продолжают свою темную страшную работу, свою работу против любви. Это противники любви, это кроты, которые подгрызают центр человеческой жизни, человеческой страсти, человеческой души. Собственно говоря, и душу они тоже по ходу дела отрицали. Кто эти противники любви, кто эти враги того высшего и благороднейшего из чувств, которое живет в человеческой душе? Это те же самые силы, которые провозглашают либеральные ценности, индивидуализм, толерантность, права человека, и так далее. Потому что, признавая за человеком любые права, они мягко и постепенно похищают у нас самое главное и самое высшее право - право любить, мужество любить, риск любви. Страстность угасает в нашей жизни. И самое главное - они внушают нам сегодня самую ложную из идей - что человек самодостаточен, что человек как таковой есть мера вещей - в свое время так шутил древнегреческий софист Протагор, назвав человека мерой вещей. Это была гипотеза, такая вот ироничная формула. А сегодня к этому анекдоту стали относиться вполне серьезно. Я прощаюсь с теми, кто слушает нас в регионах, и после отбивки мы будем продолжать говорить о философии и метафизике пола только с москвичами.
Это не социальный опрос, это не политическая аналитика. Мы говорим о трагедии любви, которая покидает человечество, нашу культуру. Я просто предлагаю вам обратить на это внимание, и задуматься о том, во-первых, что мы теряем, и, во-вторых, обратить внимание всё-таки на некоторый искусственный момент. Может быть, вселенная остывает сама по себе, и человеческая вселенная, человеческое общество, человеческий мир остывает. Но кто-то все же пользуется этим, кто-то злорадствует, кто-то подталкивает этот процесс остывания. И на самом деле, не видеть этого, не замечать этого невозможно. Еще раз напоминаю, что если вас заинтересовала тематика метафизики любви, вы можете обратиться к сайту www.arcto.ru, там есть очень много текстов, либо позвонить по телефону 783-68-66, и приобрести там различную философскую и религиозную литературу, связанную с этой проблематикой.
Как тематика любви трактовалась в религии - у меня, в частности, в двухтомнике есть несколько глав, несколько больших разделов, посвященных этой фундаментальной проблеме, а также в моей книжке , посвященной философии православной традиции, православного богословия, тоже есть раздел, посвященный мистерии любви, в частности, толкованию библейской Песни песен. Так вот, мы пришли к выводу, что любовь, если говорить совсем философски, даже, может быть, немножко отстраненно - есть пронзительное ощущение части себя как недостаточной, и стремление этой части интегрироваться в целое. Поэтому в этом преодолении и лежит смысл любви. Вначале религиозной - это преодоление земного мира, себя самого через любовь к небесному, это стремление, любовь земли к небу, и соответственно, ответная любовь, может быть, несколько другая, холодного высокого лазурного пространства к живой, теплой, и такой доступной, понятной почве. Но потом, когда это вертикальное измерение отступает, растворяется, обрушивается, часть начинает стремительно биться в конвульсиях страсти, для того чтобы найти свою половинку здесь, в этом земном мире. И именно та серьезность, та фундаментальная сопряженность с судьбой человечества как явления, человека как вида, и заставляет нас снова и снова слушать песни о любви, читать книги о любви, смотреть картины, посвященные тематике любви. Но ведь, обратите внимание - если бы речь шла о чем-то второстепенном, разве можно было бы построить практически всю культуру? До сих пор из всех песен на все темы 99% песен - и эстрадных, шлягерных, и популярных, и даже неудачных песен и произведений пишутся только и исключительно о любви. Если мы немножко отстранимся - мы очень любим есть, люди очень много едят, они постоянно едят, в течение дня как минимум два-три раза - но почему же нет песен о еде - или есть, но их бесконечно мало? И почему нет о еде фильмов - тоже есть два-три фильма. Но о любви сотни тысяч фильмов - все фильмы о любви, и только несколько о еде, все песни о любви, и несколько о еде. А если бы было все так просто, то конечно же, если бы человек воспевал свои простейшие инстинкты и наклонности, то я думаю, что пятьдесят процентов пели бы о любви, а пятьдесят процентов о бутербродах, о колбасе. Но я вот, например, ни одной песни, посвященной колбасе, не знаю. Кстати, позвоните, пока еще есть время, 223-77-55, и скажите, знаете ли вы песню о еде, или особенно песню о колбасе? Но даже шире, о еде. Я не могу представить себе. Так вот, на самом деле, это просто аргумент, показывающий, что даже если человечество простое, примитивное - если культура отражает наши плотские чаяния, так почему же плотские чаяния, связанные с бутербродами, не нашли своего достойного описания в мировой культуре, и занимают там маргинальные позиции, а центральные позиции занимает именно тематика любви? Потому что любовь - это наша судьба, потому что любовь - это наш центр, потому что любовь - это то, что делает нас нами, то, что делает человека человеком.
Человек без любви - ничто, это уже не человек, это уже действительно какой-то тот декартовский аппарат, тот человек-машина Ламетри, L`Homme machine - вот он кто, а не человек. И те, кто призывают нас быть самодостаточными, любить самих себя, не париться, не нуждаться ни в чем, то, что агрессивно убеждает нас, что мы, каждый из нас как человек достаточен и является высшей ценностью - тот убивает в нас человеческое. И вот под видом прав человека, под видом свобод, под видом либерализма и индивидуализма нам внушается ненависть и неприязнь к самим себе. Мы просто исчезнем как вид, если мы перестанем быть любящими людьми. Я думаю, что Аристотель, когда говорил, что человек - это политическое животное, или рациональное животное - я думаю, что человек определяется рассудком даже в меньшей степени, чем наличием полноценной любви. Человек - это существо любящее. У нас есть звонок - пожалуйста, кратенько, у нас совсем мало времени. Вы в эфире.
Слушатель: Здравствуйте, меня зовут Сергей. Спасибо вам за ваше творчество, а вопрос такой - прокомментируйте, пожалуйста, тезис - этот парадоксальный безумный тезис. Спасибо.
А.Д.: Да, благодарю. Это отвратительно - мало того, что он убивает нашу нацию - безопасный секс, а вообще, пропаганда секса - это вещь абсолютно омерзительна, потому что на самом деле секс - это антитеза любви, это техническое, анатомическое, это наслаждение, это кусок любви, это любовь, спроецированная на плоскость, даже не где горизонтальная любовь. Я думаю, что это совершенно неприемлемый, русофобский, омерзительный, человеконенавистнический, нацистский тезис - о безопасном сексе. Люди, которые его провозглашают - это убийцы нашего народа, на самом деле. Но самое главное - что они убийцы любви.
И я полагаю, что по большому счету, если бы действительно в нашем сердце жила любовь, мы бы не допустили этих вещей, мы бы просто как угодно - понимаете, когда человек любит, он преодолеет любые преграды. Ведь смотрите, если двух любящих людей поставить в разные точки мира - их воля друг к другу, их чувство приведет их к их встрече, минуя все преграды. В этом и есть таинство любви. Но если мы любим, такие вещи, как приглашение к безопасному сексу, должны вызывать у нас такое глубочайшее отвращение - это преграда любви. Поколение, которое воспитывалось на подобного рода лозунгах, подобного рода предложениях, подобного рода уроках - еще в школах пытаются ввести, а на Западе кое-где уже ввели уроки безопасного секса - конечно, такое поколение получает прививку против любви, оно лишается даже возможности любить. Вы, Сергей, совершенно правы, с этим надо бороться.
Но, к завершению часа на 90 минуте матча сборной России против сборной Израиля, надо сказать, что мы проиграли, 2:1. Это трагическое событие, но на самом деле, видимо, действительно конец света недалек, все идет не по плану, все проваливается, мы прекращаем любить, любовь покидает нас, и даже наша сборная, увы, проиграла израильтянам. Что можно сказать в конце этого часа - крепитесь, и те, кто останется верными любви до конца, те спасутся. Надо стоять даже дольше того, пока ничто не потеряно, как говорил Курцио Малапарте, пока не потеряно все. Ничто не потеряно, пока не потеряно все. Будьте верными любви вопреки всему. Всего доброго, вы слушали программу , с вами был Александр Дугин.
